По узким улицам, освещенным лишь тусклыми фонарями, шел высокий мужчина, смотря на землю перед собой, на белоснежные снежинки, которые падали к его ногам.

Хрупкие снежные хлопья оседали на его темные волосы, и путались в их тонких, длинных прядях. Холодный ветер, колко врезался в его белую кожу лица, словно пытаясь ранить ее своим ледяным дыханием. Мужчине было все равно… он шел лишь вперед, не обращая ни на что, и ни на кого внимания.

Ему и так приходилось в этой жизни обращать внимание на многое, а сейчас – просто надоело. Надоело улыбаться, злиться, любить, ненавидеть, ждать и проклинать, надоело не спать и знать, устал знать. Устал помогать, устал нуждаться.

Следы, оставленные им на дороге, исчезали, заметаемые ветром и снегом, будто их никогда и не было, так же, как и его самого. Он бы мог быть всем и ничем… Он бы мог одарить своим теплом, или же ранить холодом, но было уже пусто.

Он не хотел ничего.

Скользнув белоснежной рукой в карман куртки, он тонкими и изящными пальцами извлек оттуда серебряный револьвер. Проведя по его барабану длинными ногтями, он прислушался к этому звуку… скрип патронов… запах пороха… как знакомо… как любимо…

Надоело.

Он выпустил из пальцев свою любимую игрушку, позволив ей упасть на землю. Беззвучно…? Тихо… Земля молчит.

Шел дальше, не оглядываясь, лишь убирая от лица пряди волос, в которых метался ветер.

Нет смысла в убийстве, если сам не способен убить себя.

Мстить? Не за что… Убивать? Некого…

Его высокий силуэт исчезал в темнеющих улицах, словно таинственная тень среди темных углов.

Остановился, услышав плачь.

Плачет… ребенок?

Не человека… кошки.

В темном углу, плакал маленький, белый котенок. От холода и одиночества.

Он был словно одна из тех белых и хрупких снежинок, что падали с небес, на эту черную землю.

Мужчина подошел к плачущему созданию и провел ладонью по маленькой голове, по прижатым ушкам.

Взяв в ладонь, прижал к себе… Маленькое создание тускло замурчало, радуясь чужой руке.

Пожалел…? Узнал себя…

Тоже, всего лишь бренное и беззащитное создание в огромном мире. Без надежд и ожиданий. Один, во тьме.

Погладив за нежным ухом, улыбнулся словно сам себе… Знал, что мог бы так же радоваться случайной доброте.

Неужели?

Ложь…

Изящная рука сжала котенка, впиваясь в его хрупкое тельце ногтями.

Никогда, не был таким и не станет. Не хрупок и не мал, не ничтожен на этой земле.

Есть грех, который всегда можно совершить, чтобы порадовать Дьявола, если он есть…

Скорее, порадовать самого себя. Если Ад и есть, то он здесь, а он – Дьявол для себя.

Нет грехов, которые не совершают, есть лишь те, которые не прощают.

Забывают?

Не замечают…

Не такой!

Сжав пушистое создание в руке железной силой, мужчина швырнул его в стену.

Тупик, к которому он пришел по узкой улице.

Издав единственный хриплый звук, маленький котенок выпустил свой последний вздох, расставшись с жизнью. Его теплая, алая кровь маленькими каплями стекала по заледеневшей стене, спадая к его телу, лежащему на темной земле.

Не узнают – не поймут.

Мужчина быстрым шагом направился назад, и подхватив с земли свой револьвер, вновь улыбнулся.

Все пройдет… и забудется.

Тот, кто убивает для себя – не имеет смысла.

Не существует для живых, до тех пор, пока все так же чист и безгрешен.

В его вере нет вины за смерть.

Не знает о любви… и не помнит обо мне.

Его грехи – мои